Сенешаль Кеаллах с трудом поспевал за императором. Эмгыр всегда ходил быстро, а сенешаль был уже не молод. Говорят: «время берет своё». Но у Кеаллаха горе забрало куда больше, чем время. Смерть последнего сына заставила сенешаля постареть так сильно и так стремительно, как не способна была ни одна Северная война. Его голос звучал тускло и монотонно, но все ещё громко и четко, хотя дыхание  заметно сбивалось, от  быстрого шага:

- … с полудня до половины второго   – заседание военного совета, в вашем кабинете. Без четверти два – аудиенция для представителей посольств: Ковира и Повиса, Туссента. Восточное крыло, малый зал. С половины третьего, там же  – аудиенция для делегации от Торговой гильдии…

Сенешаль Кеаллах на ходу, почти на бегу зачитывал императору сегодняшнее расписание с робкой надеждой, что тот, загруженный утренним совещанием с генералами и казначейством, утомленный подписанием кипы документов, не станет задавать вопросов по некоторым пунктам. Но император уже успел взбодриться во время смотра гвардейцев и порадоваться краткому, четкому и по существу докладу вар Меера, так что от цепких когтей неудобных вопросов пожилому сенешалю уйти не удалось.

- Чего хотят купцы? За прошлый квартал они уже отчитались, а до следующего отчета еще почти месяц, - резкий голос Эмгыра вклинился в мнонотонное бормотание Кеаллаха.

-  Они собираются подробно доложить о готовности гильдии к увеличению экспорта озимых, затем просить о субсидиях, а если в них будет отказано ... - Кеаллах нервно кашлянул, -  подать вам петицию против роста таможенных пошлин на сезонные товары.

Император на ходу бросил взгляд на сенешаля, сардонически изогнув бровь.

- Петицию. Мне, - Эмгыр хмыкнул, а у Кеаллаха по спине пробежал холодок. – Ты ведь стребовал с них копию для предварительного ознакомления? Сколько человек её подписали?

- Стребовал, Ваше Величество. Под ней стоит четырнадцать подписей: главы гильдий, банкиры, отраслевые магнаты.

- Догони-ка Эверстена, Кеаллах. И этого, как там его, нового заместителя имперского сборщика податей.  Передай ему, что я велел срочно ввести акциз на чернила и перья. А Эверстену -  что я приказал изъять эти товары со складов гильдии для нужд армии в количестве… достаточным для создания дефицита. Изъятое у купцов пусть сложит на военных складах недалеко от столицы и выдает в виде субсидий учебным заведениям. Повышение качества образования – важная стратегическая задача, напрямую влияющая на обороноспособность государства. А господа купцы пусть учатся экономить писчие принадлежности и не тратить их впустую на всякую чушь. Что там дальше?

- Офирский посол прислал Вашим Величествам приглашение на открытие загородной резиденции офирского дипломатического корпуса.  Осмелюсь сказать, Ваше Величество, малик Нибрас на сей раз превзошел сам себя, выделив чудовищные средства на своих дипломатов. Этот, с позволения сказать, архитектурный ансамбль настолько вызывающе роскошный, что переплюнул даже ковирское посольство…

Сенешаль резко умолк, остановленный властным жестом императора. Эмгыр и сам остановился, издалека разглядывая фрейлин, ручейком вытекающих из покоев императрицы. Саму же Её Величество он среди них не обнаружил. Еще более энергично, так что сенешалю пришлось уже откровенно бежать за императором, Эмгыр спустился по лестнице и направился прямиком к стайке шепчущихся фрейлин.

- Благородные дамы, - поклонился он первым. Вне пределов тронного зала уважительность и вежливость в общении с женщинами были обязательны даже для императора.
Дамы ответили глубоким реверансами и наклоном головы. Перед ними был вежливый, но все же император.

- Позвольте узнать, - сухо произнес он, - надолго ли к  Её Величеству пожаловал личный духовник? Ведь его визит - единственная уважительная причина, по которой вы, милые дамы, могли бы оставить вашу императрицу без свиты.

Милые дамы стремительно побледнели, не поднимая опущенных голов. Все, кроме Агаты Валентайн, чьи щеки совсем недавно вспыхнули после реплики императрицы. Слова императора же заставили лицо девушки стать пунцовым. Но именно цинтрийка решилась нарушить повисшее тяжелое молчание:

- Ваше Величество, Её Величество выразила желание побыть одной …

- И поэтому вы оставили её и свой долг? Поинтересуйтесь у кого-нибудь из гвардейцев, как они поступают в ответ на такие просьбы. Их пример будет весьма поучительным. Ну а вы, Иоганна, не думал, что сельская жизнь привила вам привычку к праздности и пренебрежению обязанностями. Коли присутствие при дворе вас так быстро утомило, не смею вас задерживать.

- Простите, Ваше Величество… - от хорошо поставленного контральто графини фиц-Эстерлен не осталось и следа. Голос её дрожал, впрочем, император упреждающим жестом избавил ее от труда говорить.
Эмгыру надоел протокол.

- Останься здесь, Кеаллах, - сухо приказал он и стремительно, но аккуратно двинулся сквозь стайку фрейлин.

Добравшись до двери, энергично постучал – скорее предупреждая о том, что намерен войти, нежели ожидая на то дозволения. Небольшая пауза – шанс Её Величеству собраться и принять неизбежность, - и император вошёл, немедля закрыв за собой дверь. Он застал супругу стоявшей спиной к нему, лицом к распахнутому окну.

- Доброго дня, Ваше Величество. У вас новая методика воспитания свиты – выставлять их за дверь? Кто научил вас этому сомнительному педагогическому приему? – Строгий тон императора прозрачно намекал, что тот думает на счет подобной тактики влияния над умами подданных. Эмгыр говорил на ходу, приближаясь к Цирилле Фионе, как ему показалось, глубоко увлеченной созерцанием вида за окном.
«Весенний пленер -  вещь, конечно, притягательная, но не до такой же степени …»

- Что с вами? – Эмгыр мгновенно смягчился, увидев лицо супруги. Оно было еще бледнее, чем лицо отчитанной им Иоганны фиц-Эстерлен, черты заострились.

- Что с тобой, Мотылёк, ты больна?

Напряженный взгляд и голос Эмгыра выдавали тревогу. А резкая смена стиля общения «говорили» о том, что император в очередной раз шлет этикет в Бездну Седны, не смотря на распахнутое окно, присутствие по ту сторону служанки, и даже по эту свиты, ежели они вдруг они решат вернуться к своим обязанностям.  С присущей Эмгыру решительностью, но бережно и осторожно, он взял Цириллу Фиону за плечи. Она выглядела такой замученной, что казалось вот-вот упадет в обморок.

Через распахнутые настежь окна покоев Ее Величества слышится пронзительно-радостный клич журавлей. Для птиц, переждавших смутное зимнее время на теплых, благословенных лучами Великого Солнца просторах Нильфгаарда, наступает время больших перемен. Пройдет еще пара недель и им предстоит отправиться в дальнюю дорогу на Север принося на своих крыльях тепло южных земель. И пусть еще случаются холодные ливни, которых с каждым днем становится все меньше, но апельсиновые деревья уже во всю цветут, наполняя воздух свежестью и обещанием будущего урожая. Март - чудесный месяц в центральной части Империи. И посреди этого весеннего буйства природы застыли двое. Их руки соприкасаются, а по телу разливается чудесная теплота. И кажется даже слова не нужны, в молчании, взглядах и улыбках забывается весь мир - тревожные перешептывания взволнованной неведением свиты, отсеченной от происходящего плотно закрытой дверью, и запланированный военный совет, на который Эмгыр теперь кажется безнадежно опаздывает. Супруги ощущают только друг друга и еще одного - третьего, сотворенного из их любви - совсем крошечного, пока еще незримо растущего в чреве Цириллы Фионы, но уже навсегда вошедшего в их жизни.

— Благодарю за прекрасную новость, Ваше Величество. И за то, что подарите мне дитя.

Цирилла Фиона чувствует что в императоре сейчас бурлит восхитительнейшее чувство радости, такое же как и в ней самой. Эмгыр наклоняется и целует супругу. Губы ее мягки и горячи. А в его поцелуе заключена такая безграничная нежность что, когда их губы встречаются, кажется — эта нежность разливается вокруг императорской четы сверкающим ореолом.

-Я верю что это сын. Наследник Белого Пламени, иначе и быть не может.

Цирилла Фиона с трогательной лаской проводит кончиками пальцев по щеке Эмгыра, уже представляя каким будет их дитя - смуглым и золотоглазым, вылитой копией своего отца. Любознательным, жизнерадостным и отважным мальчуганом. А когда он возмужает, то станет достойным продолжателем династии вар Эмрейс.

И тут Ее Величество с ужасом вспоминает сухие, общеизвестные факты из биографии супруга, за которыми, если вдуматься, кроется пропасть из боли и ужаса, гораздо более глубокая чем та, что была в ее собственном прошлом. "Когда он был ещё мальчиком тринадцати лет, в столице вспыхнуло восстание и Эмгыров отец, Фергус вар Эмрейс, был свергнут с престола. Фергус отказывался признавать законность переворота, а потому узурпатор попытался вырвать у него признание силой: он приказал чародеям пытать Эмгыра, сына его и наследника..."

А история, по какой то ужасной иронии, постоянно стремится к повторению. Страх наполняет мысли Цириллы Фионы будто черная грозовая туча застилает собой яркое солнце. Ее Величество отстраняется и, тревожно вглядываясь в лицо супруга, шепчет:

-Ты ведь сможешь защитить нашего ребенка, Эмгыр? Не допустишь чтобы они сделали с ним что-то дурное?

Кто эти загадочные "они" Цирилла Фиона и сама не может объяснить. Перед ее внутренним взором, насмешливо скалясь, блуждают лишь смутные, полные пугающего беспокойства безликие образы, беззастенчиво и грубо вспугивая обрушившееся на нее счастье, а от предчувствия чего-то ужасного у Ее Величества вновь начинает кружиться голова.

Подпись автора

Ich bin der Gedanke, der zur Sonne strebt, verglüht und stirbt
Ich bin dein Versprechen, das du achtlos in der Nacht verlierst

-Теперь же у вас есть полное право изводить супруга капризами. Намерены ли вы воспользоваться им, дабы отыграться за все годы нашего брака?

-Я постараюсь не злоупотреблять этой возможностью, Ваше Величество. Но ничего обещать не могу. -Цирилла Фиона так же лукаво улыбнулась в ответ супругу -Женщина в моем положении может быть весьма непредсказуемой в своих желаниях. Например сейчас я была бы не отказалась от моченых яблок. Прямо из бочки. Такая глупость, подумать только! Но они потрясающе вкусные -лицо Ее Величества приобрело мечтательное выражение. -Надо было их попробовать пока мы были в Цинтре. Хотя тогда я про них почему-то даже не вспомнила, а в столице их не достать...

Но едва Эмгыр завел речь о летней резиденции улыбка императрицы начала угасать, и постепенно совсем исчезла. Лок Грим - место навсегда связанное в памяти Ее Величества с насмешливыми взглядами и еще более насмешливыми шепотками. Гигантский тронный зал, черная с белым толпа, нависающая над дрожащей от страха маленькой девочкой и трон на котором возвышался Он. Император. Великий и ужасный... теперь нежно согревающий ее вечно мерзнущие руки в своих больших теплых ладонях.

Цирилле Фионе нужно покинуть Город Золотых Башен? Что ж, пусть будет так. Его Величество абсолютно прав, отъезд императрицы лишит любителей совать нос в дела венценосной четы пищи для сплетен. Но необъяснимая грусть все равно заполняет душу. Она ведь так привыкла засыпать, в крепких объятиях супруга, а днем пусть место Эмгыра и занимал Император, отгораженный от маленького Мотылька горой неотложных дел, но Цирилла Фиона всегда знала что он недалеко. Даже сегодня Эмгыр, будто почувствовав ее недомогание, тут же оказался рядом. В самый нужный момент. Уехать в Лок Грим означало вновь остаться одной, в окружении лишь чужих равнодушных людей...

Но Ее Величество тут же запрещает себе подобные мысли. Вовсе не таких капризов ждет от нее супруг. Несколько месяцев разлуки, проведенных во дворце на берегу весьма живописного озера не слишком большая плата за спокойствие и благополучие их еще нерожденного ребенка. Тем более ей ли теперь сетовать на одиночество?!

-Прошу, не печальтесь, Ваше Величество. Да, отъезд это суровая необходимость. Но, смею надеяться, у вас выдастся минутка чтобы хоть разочек меня... -Цирилла Фиона осеклась и тут же смущенно поправилась. -нас навестить. И даже если нет, то встреча после длительной разлуки стократ радостнее.

Ее Величество продолжала задумчиво и серьезно, надеясь что Эмгыр не догадался насколько его молодую супругу на самом деле огорчило известие о предстоящем отъезде.

-Думаю не стоит брать с собой большую свиту. Я ведь привыкла обходиться малым. К тому же чем меньше людей будет рядом, тем меньше шансов что кто-то, пусть и неумышленно, проговорится о настоящей причине поездки. Несколько фрейлин, пара служанок и, пожалуй, Агата Валентайн. Она мне импонирует, а я и так слишком долго затягивала с выбором камер-фрейлины. Остальных оставлю в столице, полагаю что дамы не слишком огорчатся. В Лок Грим у меня будет достаточно времени чтобы взвесить все как следует и решить как с ними поступить. Я не должна и не хочу рубить с плеча. Помните, вы мне как то сказали что нужно научиться править мыслями и сердцами подданных? Если я недостаточно старалась, то в этом моя вина, не их.

А император, будто решив проверить выдержку своей супруги на прочность, заговорил о старом астрологе.

— Отвечай ему правду, Мотылёк. Говори не о внучке Калантэ, а о себе.

Эмгыр, все еще сжимавший руку супруги, должно быть почувствовал как та задрожала. Преступить запрет сперва вколоченный в нее чужой жестокой волей, а потом и добровольным отречением от себя самой. Озвучить то, что Цирилла Фиона за все эти годы научилась обходить сознанием, как обходят глубокие ямы на дороге. Даже собственное имя теперь всплывало в ее памяти лишь многоточием. Коротким пробелом тишины, в привычном гуле потока мыслей, как маленькое белое пространство среди образов прошлого, как точка темноты в ее чувствах. Ее Величество великолепно освоила все виды пробелов.

А теперь требуется повернуть вспять, оживить давно и глубоко похороненное прошлое ради того чтобы попытаться узнать будущее. Страшно. Очень. Ведь сейчас о том что перед всеми звучными титулами королевы Цинтры стоит короткая но весьма емкая приставка лже- во всей Империи знают лишь четверо. И надежно хранят тайну. А этот Ксартисиус, он ведь сразу поймет что перед ним подделка. Вычислит, даже если Цирилла Фиона прикроется именем, которое стало для нее привычнее данного матерью - даты и место рождения разные. К тому же полуправда всегда хуже откровенной лжи.

-Я слышала что для точного гороскопа нужно еще и имя. Настоящее имя... -голос Ее Величества надломился будто сломанная веточка. Глаза, на отливающем снежной бледностью лице, казались огромными. -Если это предсказание действительно настолько важно... Мэтру Ксартисиусу стоит составить не мой гороскоп. Другой особы. Так случилось, Ваше Величество, что я знаю о ней практически все. А еще, совершенно случайно, у меня найдется платок с каплями ее крови. Бедняжка проколола палец иглой, когда вышивала.

Подпись автора

Ich bin der Gedanke, der zur Sonne strebt, verglüht und stirbt
Ich bin dein Versprechen, das du achtlos in der Nacht verlierst

От прикосновений супруга, таких мягких и нежных, невероятное тепло разливалось по всему телу, постепенно изгоняя прочь всю тревогу и напряжение.

-Я буду очень осторожной. Обещаю. -тихий шепот на ухо, прежде чем без остатка раствориться в его объятиях. Астролог, фрейлины, Лок Грим - все будет потом. А сейчас - лишь трогательная близость. Пусть всего лишь несколько минут. Мало, но в то же время и безгранично много.

***

По другую сторону резных дверей, возбуждение и любопытство среди придворных с каждой минутой лишь возрастало. Только личные гвардейцы императорской четы, замершие у входа каменными статуями, казались аллегориями непреклонного спокойствия, в этом бушующем черно-белом море до крайности взолнованной свиты.

Кеаллах аэп Груффыд беззвучно по стариковски шевелил губами, переминаясь с ноги на ногу в нарушение этикета из-за так не вовремя прихватившей поясницы. Но сейчас сенешалю некогда было отвлекаться на такие мелочи ведь все дневное расписание летело псу под хвост.

"Черт с этим военным советом, там все свои. Переживут. Но послы... Необходимо срочно сообразить что-то элегантное, какой-то весомый повод объясняющий почему Его Императорское Величество изволит задержаться, а то и вовсе не явиться. Хотя Кеаллах не сомневался - ковирские прохвосты и так все быстро пронюхают, если еще не успели - под дверьми покоев Ее Величества, кажется, собрался весь дворец. Кто-то обязательно донесет, во всех подробностях. Еще и приукрасит, куда же без этого."

Сенешаль на мгновение отвлекся от собственных мыслей, прислушиваясь к возгласам, наполняющим когда-то просторный коридор, теперь до отказа набитый гомонящими будто стая ворон придворными.

-На руках?! -наиболее любопытные, но опоздавшие, пытались вызнать у очевидцев все детали произошедшего. -Сам?!

-...белая как полотно, и не шевелится...

-Неужели кто-то все-таки решился?

-... взгляд как тогда, когда доложили о Коегоорне...

-А я говорю нервный срыв.

-Много вы, Иоганна, понимаете. Пирожные горчили!

-Да не ела она пирожных! А я ела и ничего они не горчили!

-Почему так долго? Что говорит лекарь?

"Сперва отменю аудиенцию туссенцам, чтобы выиграть немного времени. Подождут. Все равно либо очередное вино в подарок от Анны Генриетты притащили либо ноту протеста. Хотя сейчас протестовать кажется не о чем, но кто этих женщин разберет..."

-Агата, вы же там были. Расскажите.

-Я видела не больше вашего.

-Быть того не может. Вы так бежали за Ее Величеством, не подозревала что в цинтрийках столько прыти.

-Лучше бежать за своей королевой чем волочиться за чужими мужьями.

-Да как вы смеете!

-Тише, дамы! Иначе мы все лишимся головы!

"А ковирцам придется сказать что..." додумать сенешаль не успел. Двери покоев императрицы дрогнули, распахиваясь, и в коридоре мгновенно повисла звенящая тишина, а головы сплетников склонились словно колосья под порывом ветра.

***

Маг аккуратно отложил в сторону циркуль, внимательно изучая получившуюся на чертеже фигуру. Вздохнул и встал из-за стола, заваленного свитками, по рассеянности едва не смахнув на пол астролябию. Пьетро с удивлением уставился на учителя - в отношении оборудования старый астролог всегда был педантом, и нещадно гонял своего ассистента даже за криво поставленную на полку книгу в библиотеке. А тут казалось что пейзаж отливающей золотом башен столицы виднеющейся за окном, увлек мэтра настолько что судьба возмущенно закачавшегося на краю стола точнейшего измерительного прибора, стала старому магу совершенно безразлична

-Подготовь чемоданчик с инструментами, Пьетро. -голос астролога был чуть более скрипуч чем обычно. -И мою парадную мантию. Скоро за мной пришлют, но в этот раз ты останешься дома. Я поеду один.

Невысказанное разочарование, застывшее на лице молодого мага Ксартисиус предпочел проигнорировать.

-И прикажи наконец подать обед. Уж от чего-чего, а от голода умереть я точно не хочу.

Подпись автора

Ich bin der Gedanke, der zur Sonne strebt, verglüht und stirbt
Ich bin dein Versprechen, das du achtlos in der Nacht verlierst

Четыре небольших взмаха пером и кристаллы, стоящие по бокам, а затем и сама схема, начерченная на бумаге, вспыхивают нестерпимо ярким, белоснежным сиянием, заставляя Цириллу Фиону зажмурится, вскрикивая от неожиданности. Покои Ее Величества наполняются незнакомыми, чуждыми слуху фразами, медленно и почти торжественно слетающими с губ раскинувшего руки в повелительном жесте чародея. И символы, будто ожив под действием заклинания, отрываются от бумаги и плавно взмывают в воздух, образуя мерцающие геометрические узоры постепенно сменяющие друг друга - квадрат, круг, сфера. Мимо императрицы, завороженно глядящей на происходящее, неторопливо проплывает слово - ароК. Цирилла Фиона видит его в зеркальном отраженнии, но легко может прочесть. Пальцы императрицы тянутся навстречу, но стоит руке лишь прикоснуться к переливающимся магическим светом буквами как те разлетаются мелкой пыльцой, а вальсирующая над столом схема гаснет. Мгновенно, будто задули свечу. Рука Цириллы Фионы испуганно отдергивается "Я все испортила!", а нависающий над столом Ксартисиус грузно оседает назад, откидываясь в кресле. На мгновение в императорских покоях воцаряется полная тишина. А потом астролог, глядя остекленевшим взглядом куда-то в лишь одну ему видимую бесконечность, начинает вещать. Глухо и монотонно, тяжеловесно роняя гроздья слов, сплетенные в четверостишья.

Познавшая страх и погрязшая в лжи
Тебя ожидают лишь миражи
Любовь и надежды сокроет туман
А впереди только боль и обман

Сердце Ее Величества пропускает несколько ударов, голова идет кругом, а к горлу вновь подступает забытая казалось тошнота. Страшные слова, произносимые Ксартисиусом столь равнодушно и отстранённо, пугают своей потусторонней правдивостью.

Отравленный ядом речной жеребец
Двоим предвещает бесславный конец
Красною кровью потушит огонь
Двенадцать сестер похитит тот конь.

"Надо записать, иначе можно забыть!" Простая, но весьма рациональная мысль возвращает Цириллу Фиону к реальности. Она вцепляется в оставленное астрологом перо и начинает судорожно делать заметки, стараясь ничего не перепутать, не слишком обращая внимание на чернильные разводы, пятнающие белоснежную бумагу.

Против восстанут лишь трое из них
Хоть ничего не смогут решить.
Сомкнется на тонкой шее петля
Могилою станет чужая земля.

Запись позволяет Цирилле Фионе отделить себя от сыплющихся на нее пугающих слов и непонятных смыслов, отгородиться от той глубокой судорожной боли в животе что возникает при каждой новой фразе. Представить что она вновь в Дарн Роване, на уроке грамматики, а мэтр Даль экзаменует свою воспитанницу очередным диктантом, пусть и выбрав для этого весьма странное произведении. Однако как Ее Величество не старается, при упоминании могилы рука начинает ощутимо дрожать, а корчащиеся в испуге буквы лишь сильнее подчеркивают эту строчку в стройном ряду ей подобных.

Но если рискнуть судьбу повторить
То искру возможно в живых сохранить
Оставив державу в морской глубине
Злой рок обмануть удастся вполне.

Наконец жуткий голос замолкает и остается лишь странный чуть приглушенный звук - полувсхлип полустон в котором Цирилла Фиона распознает свой собственный судорожный вдох. Оказывается все время пока длилось предсказание астролога она не дышала, кажется даже забыв как это делается. Ксартисиус, завозился в своем кресле,  еще не вполне придя в себя после магического транса, удивлено бормоча: -Это же полный эффект присутствия... Абсолютный личный контакт... Удивительно.

"Он понял! Совершенно точно догадался!" - Цирилла Фиона чувствует как от нового приступа ужаса вновь немеют кончики ее пальцев. -"И теперь правду будет не скрыть."

-Добрые граждане Нильфгаарда, ваша императрица никакая не цинтрийская княжна, а обычная безродная девка. - Почему то в голове Ее Величества Ксартисиус обличал голосом Иоганны фиц Эстерлен. -А император, подумать только, с возрастом совсем утратил хватку и разум, позволил какой-то проходимке так себя облапошить.

"Нужно оградить дитя от страшного предсказания, только что прозвучавшего из уст придворного чародея и той правды что сломает жизни его родителей если не сегодня, то завтра или через пару недель. Или через год, но совершенно неотвратимо. Нужно что-то предпринять и прямо сейчас, пока маг не успел ни с кем поделиться своей догадкой."

А Ксартисиус, будто не замечая как Цирилла Фиона все глубже утопает в болезненном хаосе собственных мыслей, принимается методично собирать и складывать свои инструменты в сумку, то и дело склоняя голову над её распахнутым зевом.

"Астрологу нельзя позволить уйти, потому что тогда Эмгыра ждет позор. Цинтру, а может быть и всю Империю - хаос. А тебя, самозванка, Площадь Тысячелетия. Тебя и вашего нерожденного ребенка. Ты же сама только что слышала свое будущее - сомкнется на тонкой шее петля."

Строчка из услышанного предсказания все повторяется в голове у Цириллы Фионы, становясь громче и громче, пока не заполняет пронзительной тревожно-звенящей нотой все пространство и императрица сама не заметила как стоящий на столе тяжелый подсвечник из литого золота очутился в ее, как оказалось не такой уж и слабой руке...

***

Она брела будто в густом тумане. Перед глазами, вместо потайных переходов, пыли и полумрака, стоял и никак не хотел исчезать затылок Ксартисиуса, превращенный ударом в месиво из крови, волос и проглядывающего из-под содранной на бок кожи чего-то отвратно белого.

Его Величество мог слышать как в его покоях раздался тихий щелчок и шелест сдвигаемой в сторону стеновой панели. Спустя миг из за плотной портьеры, скрывающей вход от посторонних глаз возникнет его супруга, никогда раньше не осмеливающаяся беспокоить императора своим визитом. На белом как мел лице ни кровинки, а в руке крепко сжаты исписанный неровным почерком лист бумаги и почему-то перевернутый подсвечник, неизвестно где растерявший все свечи.

-Эмгыр, твой астролог... - во взгляде Цириллы Фионы читается растерянность, а тихий повинный полушепот звучит страшнее крика. -Кажется я его убила...

Подпись автора

Ich bin der Gedanke, der zur Sonne strebt, verglüht und stirbt
Ich bin dein Versprechen, das du achtlos in der Nacht verlierst

Можно еще в шапку вставить что-то типа такого, но у меня не получилось сделать это нормально.

Подпись автора

Ich bin der Gedanke, der zur Sonne strebt, verglüht und stirbt
Ich bin dein Versprechen, das du achtlos in der Nacht verlierst